Радуга в Ирландском пабе

 День в Парламенте выдался напряжённый, суматошный, как и полагает быть понедельнику. Министр Роберт Уайт носился между бутербродами, отчётами, официальными делегациями и даже один раз успел «засветиться» в зале заседаний, где десяток других депутатов парламента, борясь с дремотой, слушали доклад премьер-министра о проблемах перенаселения тюрем.

Министр Роберт Уайт был мужчиной невероятно презентабельного вида, какими бывают успешные Американские конгрессмены в голливудских фильмах, он всегда был образцом галантности и утончённости, поднимая планку ирландского политика на такую высоту, что это сразу выделяло его из числа других министров, и, взглянув на него, было ясно без особенных разъяснений, почему именно он является  лидером своей партии. Исходя из этих фактов, у министра Уайта были все основания надеяться на то, что уже в самое ближайшее время он сможет стать лидером страны, точнее, премьер-министром, что, в прочем, являлось одним и тем же.

Роберт Уайт был популистом, и поэтому, путь на работу и домой он преодолевал на велосипеде в любую погоду. Также и в этот вечер по дороге домой он крутил педали, а мысли крутились в его голове. Мысли были словно насекомые, но они не разбегались как тараканы в разные стороны, а как пауки плели сети, и он сам запутывался в них, подобно мухе, попавшей в паутину.

Чтобы снять нервное напряжение едой, министр Уайт заехал в Макдональдс, объясняя свой каприз так: «Беатрис всё равно ничего не приготовит. Мать её готовить не умеет, а это божье создание взяло от матери все самые худшие черты». Никем не узнанный в толчее туристов, иностранных студентов и дублинской нищеты, он купил три порции твисти фрайз и методично поедая жареные спиральки картофеля, подготовился таким образом к встрече с женой.

Поприветствовав супругу своим обычным выражением: «Я дома!», Роберт обратил свой вопрос в глубину комнат:

– Ты видела последние новости? В Париже снова демонстрация граждан против узаконивания браков между однополыми парами. Ты представляешь, сто тысяч человек!

– Да не бери в голову, подумаешь. Эти ненормальные французы. Это им «Бордо» в голову ударило. Было бы, о чём переживать, – появляясь перед ним ответила Беатрис.

– Ты напрасно так думаешь, наше общество очень толерантно, но я чувствую, что что-то произойдёт, и потому к этому надо быть готовым, и лучше бы вовремя, заранее, занять правильную позицию.

– Дорогой, расслабься, хочешь есть?

– Умираю, – с притворством соврал  Роберт, но его жена этого не заметила и предложила, как обычно:

– Закажем пиццу?

– Отличная идея! – Крикнул Роберт уже из своего домашнего офиса.

Беатрис Уайт была дамой с излишним весом, причём настолько излишним, что министр Уайт стеснялся её. Не брал с собой на официальные встречи, боясь быть потерянной одной третью за её двумя, но политкорректно спал с ней один раз в неделю, обычно в субботу, после полудюжины бокалов Гиннеса, которые он принимал в компании однопартийцев.

Ожидая традиционную пиццу, министр уселся у монитора компьютера, погрузился вглубь анализа ситуации и, приняв решение, вогнал пальцы в клавиатуру, решительно забивая свой вечерний пост в фейсбуке:

«Прогрессивная Европа и ведущая нас за собой Америка с регулярной частотой напоминают нам о том, что не стоит торопиться с узакониванием однополых браков. Мы говорим о равных правах, но не задумываемся о том, что разврат и извращения прикрываются подменой понятий.

Геи и лесбиянки, якобы, являются носителями особого самосознания, они члены богемной субкультуры, которая характеризуется куртуазностью, чуть ли не небожители – полубоги.

Но пора назвать вещи своими именами. Псевдобогемное выражение «Гей» нужно назвать тем, что это есть на самом деле: «Мужчина, которого сношают в ж…»

Вы заявляете о праве «однополых браков» заводить детей?

Назовите это: «Вопрос о праве мужчин сношающих друг друга в анус, воспитывать детей» и тогда посмотрим, сколько из вас встанет за предоставление равноправия для секс меньшинств.

Мы – общество, не желающее говорить правду. Чтобы оставаться честными перед самими собой, мы не вправе проявлять свою слабость по отношению к извращенцам. Я призываю вас присоединяться к движению против предоставления прав на создание семьи для сексуальных меньшинств!»

Сон Роберта Уайта был тревожным. Ему снилось, что он избивал своего секретаря Бернарда Стэнли. Министр проснулся в ужасе от неожиданного своего поведения во сне, чего ранее он за собой не наблюдал.

Снова уснуть у него не получилось, он проверил свою заметку в сети и с удовлетворением обнаружил два десятка тысяч положительных комментариев и определённое число явных угроз в его адрес.

В полдень на работе, личный секретарь министра Уайта мистер Бернард Стэнли зашёл в кабинет своего начальника, и оставшись с ним один на один, при закрытых дверях, констатировал:

– Министр, поздравляю, это очень хитрый ход! Вы проницательны.

– Ты так полагаешь, Бернард? – с подозрением спросил министр.

– Да, министр, за вами последовали многие, и этот шаг явно в вашу пользу, счёт снова один ноль! Электорат за вами, партия, разумеется, поддержит генеральную линию, и мы таким образом  будем влиять на законотворчество убедительнее других.

Секретарь подошёл к министру, взирающему на оживлённую улицу, стоя вполоборота к окну. Левой рукой секретарь Стэнли притянул талию министра Уайта, щекой прижался к его шее и провёл языком у него под правым ухом.

– Бернард, прошу, но не у окна же!

Во второй половине дня, министр Уайт и его личный секретарь Стэнли сидели в кабинете, казалось, перебирая деловые бумаги. Секретарь то и дело протягивал листок, министр подписывал, при этом между ними происходил разговор, совершенно не относящийся к деловым бумагам.

– Роберт, скажи, трудно было такое написать?

– Труднее быть самим собой, дорогой.

– Роберт, ты должен всем всё рассказать о нас, расставить точки над «i», уйти от жены и нам всем сразу станет легче.

– От себя не уйдёшь, дорогой, от избирателей не уйдёшь тем более.

– Роберт, милый, послушай, ты посмотри, к примеру, Барак Обама, был первым чёрным президентом в Америке, а ты будешь первым премьер-министром геем во всём мире!

– Ну и что ты мне посоветуешь, секретарь, заявить мне о том, что я гей до назначения меня в премьеры или после того? – Прямым вопросом атаковал своего секретаря министр Уайт.

– После назначения, – подумав секунду, ответил Бернард Стэнли.

– Вот видишь!

– Что?

– Ты сам всё видишь прекрасно, что то, что происходит между нами, это неправильно, именно поэтому ты и не советуешь мне заявить об этом до назначения!

У жены  министра Роберта Уайта, Беатрис с детства была серьёзная привязанность к социальным сетям. В последнем своём комментарии в фейсбуке она не стеснялась в выражениях, так же, как и в её четырнадцать лет:

«Мой муж, долбанный импотент! Он трахает меня только после принятия виагры. Но что толку? Я всё равно отвечаю на ласки только своей подруге. Я хочу, чтобы нас стало трое, я, Мери и ещё какая-нибудь славная леди. Девчонки, отзовитесь, оттопыримся!!!»

На следующий день, вся ведущие издания жёлтой прессы, на первой странице своих газет поместили такое название материала, что газеты разошлись с прилавков ещё до полудня. «У Министра гомофоба  жена – лесбиянка!» и фотографии с фейсбука крупным планом во весь газетный разворот.

Министр Роберт Уайт  в спешке вышел из здания парламента, не взирая на свой велосипед, оказавшись на Маррион Сквер, сел в такси, чего раньше никогда не бывало, и помчался домой, пряча глаза от пересечения с пытливым взором водителя такси.

– Ты грязная шлюха! – закричал он с порога, – ты развратное животное, извращенка! Ты понимаешь, что ты наделала? Ты погубила мою карьеру! Всё! До свидания!

 Министр Уайт позвонил своему секретарю Бернарду Стэнли и договорился с ним встретиться в атлетическом зале.

Как будто бы не случалось никакого скандала, не подавая и малейшего смущения, они жали штанги, поднимали гантели и улыбаясь друг другу, профессионально говорили одно, эмоционально показывая другое.

– Что думаешь делать?

– Я буду всё опровергать. Другие варианты?

– Твоей карьере пришёл конец. Ты – вчерашний день.

– Не мели чепухи, мы всё поправим.

– Роберт, я люблю тебя, но ты перестал быть собой, ты стал осторожным, в тебе пропал азарт, ты выдохся.

– Не стоит драматизировать, – с неизменной улыбкой, успокаивал сам себя и партнёра, министр.

– Ты мне не нужен, Роберт, – продолжал секретарь, помогая другу жать штангу в положении лёжа, – ты мне больше не нужен, тебе лучше уйти  и как можно быстрее. В следующем году я буду баллотироваться на пост президента Ирландии. Я стану первым в мире геем – Президентом страны! Я, я, а ты, мой друг, оставайся на страницах старых газет!

Сказав эти слова, секретарь Стэнли помог установить штангу на стойку, отходя, повернулся спиной, и будто нечаянно изгиб спины скинул штангу на шею министру. Раздался звук вылетающей пробки шампанского и следующей за ней пузырящейся пены. Роберт Уайт не успел почувствовать боли сломанного шейного позвонка и в следующую секунду наблюдал за происходящим со стороны, удивляясь тому, как продолжительно и с шипением воздух вырывался из горла того тела, которое всего секунду назад было им самим.

Через неделю суд признал смерть министра Роберта Уайта несчастным случаем.

Через месяц бывший секретарь Бернард Стэнли  запостил на фейсбуке свой призыв:

«Ирландия – остров свободы, обращается к вам, люди мира!

 Гонения на лесбиянок и геев  в Европе достигли своего критического уровня. В Америке травля однополых пар доведена до публичного осмеяния, а в некоторых штатах гомосексуализм возведён в статус преступления.

Нашей целью является гражданское равноправие, соблюдение прав человека, искоренение дискриминации и ксенофобии, сексуальная свобода и признание нашего права быть другими.

Геи и лесбиянки всего мира, мы в силах добиться своего, когда будем все вместе. Остров Ирландия приглашает вас  соединится в единое сообщество, ограждённое от ханжей океаном и морями. Создадим своё государство, примем свои законы, и никто не помешает нам быть такими, какие мы есть! А не довольные  пусть уезжают сами!»

Через два года лидирующая авиакомпания Ирландии перекрасила свои самолёты в цвета радуги.