Обещала статью для «Нашей газеты». Приступила без всякого энтузиазма, и … обомлела. Не могла оторваться. Читала на ноутбуке по дороге на работу; дважды пропустила свою остановку; давно книга не доставляла мне такого удовольствия. С первого же предложения я осознала, что, во-первых, мы имеем дело с интеллектуалом; область знаний и информированности — обширная. Во-вторых, писатель полностью соответствует своему призванию, а содержание творения — её названию. Ни одного лишнего слова, ошибочного высказывания, синтаксического уродства или статистического искажения; просто отчеканенная статуя Мыслителя Родена.
Российская литература никогда не страдала от недостатка писателей и поэтов. Творчество большинства из них представляет огромный интерес и переводится на иностранные языки.
Часто читала современные произведения Виктора Астафьева, Бориса Акунина, Василия Аксёнова, Людмилы Улицкой… Люблю книги господина Захара Прилепина — мастера русской словесности, я бы сказала. Словами рисует… легко, красиво и беспрепятственно; запросто может написать: «Мы ежесубботне ездим на другую сторону…» /из книги «Паталогии»/.
Список прекрасных мастеров можно, конечно, продолжить, но, признаюсь, после мадам Дарьи Донцовой я почему-то почти перестала читать. И вот накануне предложили новое произведение: «Памяти памяти» малоизвестной мне писательницы Марии Степановой /к стыду своему/.
В субботу 22 мая получила приглашение на Дублинский литературный онлайн фестиваль /International Literature Festival Dublin, 2021/. Группа из 96 человек внимательно слушала интервью писательницы, прекрасно владеющей английским языком.
Обещала статью для «Нашей газеты».
Приступила без всякого энтузиазма, и … обомлела. Не могла оторваться. Читала на ноутбуке по дороге на работу; дважды пропустила свою остановку; давно книга не доставляла мне такого удовольствия. С первого же предложения я осознала, что, во-первых, мы имеем дело с интеллектуалом; область знаний и информированности — обширная. Во-вторых, писатель полностью соответствует своему призванию, а содержание творения — её названию. Ни одного лишнего слова, ошибочного высказывания, синтаксического уродства или статистического искажения; просто отчеканенная статуя Мыслителя Родена.
Обещанная эпопея семьи — это не предсказуемая, в большинстве случаев, героическая тропа предков, или череда знатных чуть ли не вельмож в роду, — а самая обыкновенная история в правдивом обрамлении соответствующего инвентаря. При этом события и характеры сопровождают как никогда уместные ассоциации из мировой литературы и философии; вещи воссозданы удивительно изящно; рисунки и фотографии заменяет словесное описание, дающее полную картину изображения. Гениально!
Знакомство с произведением — просто обязанность, я бы сказала, вопрос чести современных русскоговорящих или читающих по-русски. А главное — смысл, который лично я нашла не в семье госпожи Степановой, а во всецелом внимании к обыденному… но об этом позже. Для начала познакомимся с автором.
Мария Михайловна Степанова родилась в Москве 9 июня 1972 года. Закончила Литературный институт им. Горького в 1995-ом году. Писать стала давно, публиковалась во многих журналах и альманахах, а в 2017 году издала книгу «Памяти памяти». И это стало самой значительной публикацией М. Степановой. Работа — своего рода философско-документальное произведение, предпочтительно титулованное как эссе.
Почему эссе? Ну, во-первых, мне кажется из скромности, потому что эссе, в общем-то, журналистский жанр и предусматривает сочинение небольшого объёма. А мы имеем дело с фундаментальным литературным произведением.
Оговорюсь, однако, что я не эксперт и оцениваю книгу, полагаясь на собственное мнение, а вещь произвела на меня огромное впечатление.
Во-вторых, форма изложения — свободная, неординарная и не уподобляется ни биографическому очерку, ни вычурному роману, ни финитарному рассказу. Это что-то новое, свежее, неожиданное и изумительно претенциозное.
Приятно отметить художественный язык Степановой как своеобразный и в то же время обыденный, не вычурный; просто очень грамотный, доступный и увлекающий.
«Памяти памяти» переведена на многие языки и премирована во многих странах. И я верю, что это только заслуженные последствия талантливого произведения, а не первоначальный замысел автора, потому что цель заключалась в другом: найти источники собственного вдохновения /если быть кратким/.
Долгое изучение невольного наследства всегда подталкивало Марию к обобщению накопленной информации, которая могла бы лечь в основу внушительного биографического эпоса. Однако ничего сверхъестественного или дерзновенного найдено не было и в конце концов обычная жизнь рядовых людей становится центром внимания исключительно своей очаровательной обыденностью.
А зачем вообще стремиться к импозантности, увековеченью? Привлекать внимание, не остаться незамеченными, жить напоказ, «работать» на публику в угоду примитивного тщеславия … разве в этом смысл жизни? А может куда важнее повседневное выполнение рядовых человеческих обязанностей в конкретной социальной роли? Ведь от качества «игры» в конечном счёте зависит счастье, семьи, близких и самой личности.
Впрочем, опасаюсь углубляться в философские размышления, к которым подталкивает роман Марии Степановой; её мыслей и цитат хватает с лихвой. И всё же не перестаю восторгаться способностью автора находить внушительно-влиятельное в простом, заставляя задуматься над собственной генеалогией.
Непростая родословная, отсутствие достаточных фактов, позволяющих досконально описать историческую демографию и семейный анагенез, таинственные фотографии и несколько писем невольно мистифицируют хронику событий и не отпускают «с Богом» даже после прочтения. Иногда мне кажется, что автор даже не осознаёт силы написанного самой, возможно потому, что писала она для себя — необычной.
Занимательные словесные обороты грациозно вливаются в текст без претензий на эксцентричность, а чувство юмора изящно скрыто под строками, придавая особое очарование изложенному.
К примеру, описывая тётю, боявшейся умереть в больнице, автор пишет: «…и так у Галки появилась возможность повернуться на бок и умереть во сне».
И подобные «подколки» применяются ко многим действующим лицам и событиям, заставляя смеяться чуть ли не от безысходной печали.
Даже простые исследования письменного наследства пращуров Мария описывает с неожиданной изящностью: « … я с шаткой нежностью перебирала немногие словесные клавиши, на которые можно было нажать».
А про самих предков: «…у всех родственники были фигурантами истории — а мои квартирантами…».
И здесь начинается самое интересное, потому что: «… существенная часть усилий моих бабушек и дедушек была направлена как раз на то, чтобы оставаться невидимыми. Достичь искомой неприметности, затеряться в домашней тьме, продержаться в стороне от большой истории с ее экстракрупными нарративами и погрешностями в миллионы человеческих жизней…» «Никто из них не воевал, не был репрессирован, не оказался под немцами, не попал ни в одну из больших боен столетия», «… среди них не было известных людей …»
Зато были маленькие секреты собственной важности, и об этом книга, которую я настоятельно рекомендую для прочтения. Собственно, она больше, чем про одну малоприметную «ячейку общества».
Я восприняла произведение как ОДУ ОБЫДЕННОЙ ЖИЗНИ. Большинство из нас не внесли ощутимого вклада в глобальное развитие и не увековечили своего имени. А может и внесли… и запомнились? Насколько это необходимо — решать каждому, но на самом деле не в этом дело. Смысл — в самой жизни, какой бы она не была, так как в любом случае впереди у нас «альтернативное кладбище, огромный архив человеческих тел, о большинстве которых мы ничего не знаем, кроме того, что они были».
Однако в реальности «Памяти памяти» не оставляет печального осадка, потому что «книжка о семье получается вовсе не о семье, о чем-то другом. Видимо, об устройстве памяти и о том, чего она от меня хочет» И вот эти особенности человеческой памяти, сложной, непредсказуемой и выборочной, стали объектом исследования Марии Степановой — журналиста, писателя, поэта — без особой терминологии, научных доказательств, профессорских амбиций и лабораторных опытов.
«… одержимость памятью — лишь основа, необходимое условие для другого культа… Пластилиновая податливость памяти делает ее легкой заменой веры — упованием, обращенным вспять. Ее субъективность и избирательность дают возможность выбрать любой исторический отрезок, который давно не имеет ничего общего с историей…»
Определить жанр книги как романс, на мой взгляд, неоправданно, потому что произведение гораздо весомее легкого романса, а тяжёлого — не бывает. Зато тяжёлым бывает РОК /если аналогично обратиться к музыкальной номенклатуре/и именно таким предстаёт для меня «Памяти памяти».
К началу 21 века — это пока что наиболее значительное творение в области литературы. где «…память сводит прошлое и настоящее на очную ставку, это делается в поисках справедливости. Страсть справедливости, как кожный зуд, раздирает изнутри любую устоявшуюся систему, заставляя искать и требовать воздаяния — особенно когда дело касается мертвых, за которых некому постоять, кроме нас самих».
P.S. И всё же, почему фарфоровая фигурка на обложке, повернутая спиной / к человечеству/? Рисуночные тесты в психологии трактовали бы сию позицию как равнодушие к постороннему мнению, что, в принципе, можно понять, если бы не «пятая точка», оголённая, к тому же…
Cабина Салим Метки: Литературный биеннале, Наша Газета, Сабина Салем
Последние публикации в категории
Похожие публикации
