Юрий Устименко: ЗДРАВСТВУЙ, ИРЛАНДИЯ!

ОГЛАВЛЕНИЕ
Вместо предисловия
Глава первая. «Самая крупная деревня в Европе».
Глава вторая. На туманном перекрестке
Глава третья. От круглых башен к сверкающим вершинам.
Глава четвертая. В гостях у Двенадцати Бенов.
Глава пятая. Наследники святого Патрика.
Глава шестая. В тени стрелка.
Глава седьмая. Страна тысячи приветов.
Глава восьмая. Холодный огонь и «живая вода».
Глава девятая. «Есть ли загробная жизнь, нет ли загробной жизни…»
Глава десятая. Оранжевые тучи над Ольстером.
Глава одиннадцатая. Как меня арестовали.
Глава двенадцатая. Шестое чувство ирландцев.
Глава тринадцатая. «Ваша революция была на год позже нашей». P.S.

Вместо предисловия.

На моем письменном столе мирно соседствуют черный брикет торфа с выпуклой надписью «21-6-71» и безымянная резиновая пуля, память об Ирландии, где я проработал свыше двух лет корреспондентом ТАСС. Эта аббревиатура расшифровывалась в свое время как Телеграфное агентство Советского Союза, стоявшее в одном ряду с американским агентством Ассошиэйтед Пресс и британским — Рейтер, мировыми лидерами в области информации. Не берусь сказать, что означает ТАСС в нелепом сочетании ИТАР-ТАСС, но думается, что нет между ними ничего общего, кроме московской прописки, стыдливо переименованной в «регистрацию».

Мои коллеги трудились практически во всех столицах мира, включая страны, о существовании которых знают только лица, посвященные в таинства географии, и могло показаться, что руководство ТАСС задумало насолить Козьме Пруткову и объять необъятное. Я был единственным иностранным корреспондентом, аккредитованным в Дублине, и первым советским журналистом, которому ирландские власти позволили задержаться в гостях на более длительный срок, чем отведен любознательному туристу.

При этом создали условия, максимально приближенные к выходу советского человека в открытый космос: ни посольства, ни торгпредства, в полном отрыве от здорового коллектива, призванного воспитывать, контролировать, держать в узде, тащить и не пущать. Другой бы жаловался, а я, признаться, был несказанно рад, потому что сам решал, когда и куда идти, с кем видеться и кого избегать, о чем писать и как подать новости. Никто не маячил за моей спиной и не заглядывал в текст, когда я садился за пишущую машинку.

Жизнь в Дублине оказалась крайне интересной, многогранной, насыщенной событиями и встречами, которые не имели прямого отношения к моим служебным обязанностям, давала пищу для размышлений, не свойственных строителю светлого будущего, и приносила радость творчества. Наши газеты и журналы охотно печатали материалы об Ирландии, мало известной за ее пределами, и я перешел от изрядно надоевших скупых заметок к живым статьям и зарисовкам.

По возвращении домой журнал «Вокруг света» поместил серию моих очерков, и многоопытный редактор сказал: «Все, кончай пылить. Садись-ка, брат, за книгу». Так я и поступил, но судьба забросила меня в Эфиопию, где во всю полыхала гражданская война, и шли ожесточенные бои на границе с Сомали, в которых отличились кубинские солдаты и русские военспецы. По обе стороны фронта увлекались марксистской литературой, болтали о социализме и воевали советским оружием. Работы в Аддис-Абебе хватало на двоих, и книга «Познакомьтесь: Ирландия» вышла в издательстве «Мысль» только в 1978 году.

Когда в Кремле начали вымирать политические динозавры и в затхлом воздухе повеяло свежим ветерком, книгу перевели на латышский и литовский языки, опубликовали в Риге и Вильнюсе. Подозреваю, что не ради расширения познаний в географии жителей Латвии и Литвы. Советская власть не прижилась в Прибалтике, и сторонникам выхода из Советского Союза требовался наглядный пример обоснованности их взглядов — небольшая страна, сумевшая отстоять свое право на независимость, несмотря на соседство могущественной державы.

Насколько могу судить, трудился не зря, и уже в новом тысячелетии обнаружил в Интернете свою книгу на страничке поклонников Ирландии в России среди литературы, рекомендованной для чтения. Значит, она не совсем устарела, хотя с момента ее рождения прошла, кажется, вечность. Ирландия тем временем не стояла на одном месте, и отдельные главы требовали серьезной корректуры.

Да и советская цензура не позволяла авторам разгуляться мыслями, так что, работая над рукописью, раньше приходилось постоянно себя одергивать, чтобы пробить путь к читателю, и многое поневоле осталось недосказанным. После долгих раздумий решил подготовить новое издание, поменяв название, где «здравствуй» означает не только приветствие, но и пожелание доброго здоровья. Именно этого я желаю Ирландии, память о которой постоянно перед моими глазами, когда сажусь за письменный стол.

Конечно, даже при скудной тассовской зарплате можно было привезти сувениры, поражающие воображение фактурой, равно как мастерством ирландских умельцев, на что ехидно намекают мои новые друзья и старые знакомые. Тогда приходится объяснять, что эти два неказистых предмета не имеют цены, и в магазинах их не купишь. Резиновую пулю я подобрал в католическом гетто Белфаста Фоллз-роуд, а брикет торфа мне подарили в государственной торфяной корпорации Борд на мона, справлявшей свое 25-летие в приличествовавшей случаю праздничной обстановке.

Помнится, на железнодорожный вокзал в Дублине подали специальный вагон поезда, предназначенный для официальной делегации, которая отправлялась в сопровождении прессы на торжества. Вначале салон показался пустым, но, приглядевшись, я приметил в конце на самом далеком сиденье знакомого сухощавого мужчину без внешних признаков, присущих российским начальникам, — ни толстых щек, ни округлого брюшка, нахально выпирающего за пределы пиджака, — и костюм явно не итальянского пошива.

Ба! Да это премьер-министр Джон Линч собственной персоной. Можно было запросто присесть рядом, представиться и получить эксклюзивное интервью, но я четко представил себе, что напишут мои кровожадные ирландские коллеги, если увидят главу своего правительства, мирно беседующего наедине с советским журналистом, и скромно присел в противоположном конце вагона.

Проявил деликатность, выходящую за рамки моей профессии, что спасло меня от крупных неприятностей, как показали дальнейшие события. Когда я работал в Аддис-Абебе, сумел добиться интервью с главой Временного военного совета Эфиопии генералом Тефери Банти, затронувшим по своей инициативе важнейшую проблему страны — смуту в Эритрее. Казалось бы, сенсационный материал, находка для любого информационного агентства. Но в Москве рассудили иначе.

Там никак не могли выработать своей позиции по проблемам Африканского Рога и боялись попасть впросак, огласив чужое мнение. Меня долго возили носом об стол, поминая недобрым словом слишком ретивых журналистов, грозили отлучить от работы, потом приутихли и оставили в покое, чтобы выслать из страны позднее под иным предлогом. Так что, оказывается, я поступил абсолютно правильно, проигнорировав Джона Линча. Законы журналистики писаны не для страны Советов.

Это была моя вторая встреча с премьером. До того я случайно столкнулся с ним на вечеринке, которую устроил обозреватель «Айриш таймс», я так понимаю, негласно присматривавший за корреспондентом из Москвы. Переходя от одной группы гостей к другой, я увидел Джона Линча. Он стоял в полном одиночестве, прижавшись спиной к стене, и прихлебывал из стакана национальный напиток, не оскверненный содовой водой или кусочками льда. Рядом с Линчем ни дюжих охранников, ни вертлявых помощников, ни ближнего, ни дальнего окружения. Простота нравов и полная доступность. Подходи и обращайся непосредственно к главе исполнительной власти, если очень хочется.

Такие картинки воскрешают лежащие на моем письменном столе нехитрые сувениры. Они навевают воспоминания о тихих вечерах, проведенных в домах ирландцев, где беседу согревают медленно тлеющие в камине брикеты торфа, и беспокойных днях на улицах Белфаста, усеянных осколками оконных стекол, камнями и стреляными гильзами. Торф, дающий живительный огонь, и увесистая пуля, способная изувечить человека, — это как бы две стороны Ирландии, ее мягкий Юг и суровый Север, Ирландская республика и Северная Ирландия. О них и пойдет речь в этой книге.

Работа над ней заняла, в конечном итоге, более тридцати лет, и со второй попытки пришлось практически все переписывать заново, но Ирландия, по-моему, вполне заслуживает того, чтобы потрудиться над текстом, подобрать слова, наиболее точно отражающие мои чувства и впечатления. Получилось не второе издание, а новая встреча, на этот раз с обновленной, современной Ирландией.

Долг, говорят, платежом красен, эта книга — часть моего неоплатного долга ирландцам, покорившим меня щедрым гостеприимством. Они помогли мне увидеть и понять многое из того, что скрыто в их стране для равнодушного или предвзятого гостя. Долгие годы мы поддерживали связь, пока были силы и возможности. Потом время взяло свое, но Ирландия для меня не ушла в прошлое. Мы по-прежнему шагаем с ней рядом.

Рассказать об Ирландии хочется еще и потому, что в нашей стране о ней знают мало или практически ничего, и что самое обидное — путают с кем ни попадя. Возможно, это объясняется продолжительным отсутствием официальных связей между нашими государствами. Пока Ирландия оставалась британской колонией, хватало посольства России в Лондоне, а с обретением независимости правительство в Дублине не спешило устанавливать контакт с Советским Союзом, долго и упорно не доверяя большевикам.

Прорехи в нашем образовании можно, наверное, оправдать и отдаленным географическим положением Ирландии, лежащей на другом конце Европы. Надеюсь, эта книга поможет любителям путешествовать, не покидая любимого кресла, мысленно побывать на Изумрудном острове, а те, кому доведется навестить Ирландию, смогут лучше ориентироваться на месте, увидеть и понять больше, чем другие.

Эта страна — остров, затерянный среди других больших и малых островов, незаметный на фоне представительных континентов и отгороженный от внешнего мира хмурыми водами Атлантики и Ирландского моря. На карте он напоминает профиль бородатого мужчины, обращенный взором к далеким берегам Америки, а затылком почти упирается в Шотландию, и их разделяет узкий Северный пролив, никогда не служивший помехой для живого общения.

Ирландия затиснута на «задворки» Европы и так тесно прижата к английскому соседу, что ее либо просто не замечают, либо приписывают к Англии. Хотя суверенное ирландское государство возникло значительно раньше десятков стран-членов ООН, расплодившихся после второй мировой войны, как если бы им пообещали «материнский капитал», существование Ирландии и поныне для многих является сюрпризом.

По словам ирландцев, побывавших за границей, их страна представляет загадку как для новых знакомых, так и для профессионально неприветливых иммиграционных властей. «Ирландия?» — переспрашивают озадаченные чиновники, неохотно вертя в руках зеленые ирландские паспорта. «Может, вы из Исландии?» — добавляют они с надеждой в голосе. А уж если ирландцам случится заговорить на чужбине на родном языке, иностранцы окончательно становятся в тупик.

В Англии гэльский язык (по имени древних ирландцев — гэлов) принимают за немецкий, в Германии — за один из скандинавских. Только во Франции его отказываются квалифицировать, как, впрочем, и все иные средства человеческого общения, не сравнимые с единственным в своем роде благозвучным французским, на коем изъясняются прекрасные дамы и галантные кавалеры. Ирландский язык сродни валлийскому и бретонскому, но вовсе не схож с европейскими языками, которые принято включать в школьные программы на нашей планете.

Сложный для иностранца и не сулящий хорошего заработка, гэльский язык по-настоящему, с душой могут изучать только в Московском государственном университете. Студентки поют песни ло-гэльски и даже сочиняют стихи, а гости из Ирландии цепенеют от восторга. Родной язык служил своего рода кодом, не поддававшимся расшифровке, для ирландского контингента миротворческих сил ООН в Конго в 1960-х годах, когда в этой стране в центре Африки стреляли чаще, чем разговаривали, и рождалась легенда Патриса Лумумбы.

Иностранцев, по сути дела ничего не знающих об Ирландии и склонных присоединить ее к Англии, легко можно понять и даже простить. Она не так мала, чтобы войти в учебники географии в качестве примера государства-карлика подобно Лихтенштейну или Сан-Марино. Нет в Дублине шикарного казино с гигантской рулеткой, как в Монако, и не овеяна Ирландия славой страны с самым высоким уровнем жизни в Европе, как Люксембург. При всем желании ирландская столица не может привлечь внимание любознательных туристов богатством и разнообразием достопримечательностей, перед которыми застывают в немом экстазе впечатлительные гости из-за рубежа. Даже Бутан, мне кажется, снискал большую известность своими оригинальными почтовыми марками.

Для нашей печати и телевидения Ирландия несколько десятилетий оставалась «белым пятном». Дипломатических отношений между нами не существовало, журналисты из Москвы наведывались крайне редко, и задерживаться им на ирландской земле не доводилось. Лишь в конце 1969 года ТАСС получил разрешение ирландских властей открыть корпункт в Дублине, чему предшествовали длительные переговоры, поглотившие горы бумаги и горячительных напитков.

Скорее всего, правительство Ирландии отважилось пустить советского журналиста под влиянием ольстерского кризиса, разразившегося осенью того года. В Дублине, наконец, осознали необходимость самой широкой международной поддержки в поисках решения коренной национальной проблемы, связанной с расколом страны. Поэтому все большее значение придавалось объективному освещению в мировой прессе событий в Северной Ирландии и позиции ирландского правительства.

В то время я работал четвертый год в отделении ТАСС в Лондоне. Все вокруг казалось уже ясным, знакомым и привычным, серьезных трудностей, встречавшихся при первых шагах, больше не предвиделось, имелись хорошие связи и контакты с английскими коллегами и чиновниками, работа спорилась, семья при деле: жена осваивает профессию бухгалтера, а сын с пяти лет начал ходить в школу, что в Англии не возбраняется. В общем, особой тяги к перемене мест я не испытывал. Когда мне предложили подумать о переезде в Дублин, первым порывом было отказаться. От добра добра не ищут, как говорят мудрые люди.

Должен признаться, что мои тогдашние знания об Ирландии были весьма скудными и не шли дальше общеизвестных фактов. Пока собственного корреспондента в Дублине не было, мы, конечно, следили за событиями в соседней стране, но без особого желания и интереса. Разобраться досконально в ирландской ситуации казалось подчас делом абсолютно безнадежным и бесперспективным.

Главным образом потому, что никто из нас не бывал в Дублине, да и вполне хватало забот в Англии. Мы знали об отдельных скороспелых государствах в Африке значительно больше, чем о стране, находившейся буквально в двух шагах от Лондона. Оправдывались тем, что ничего чрезвычайного в Ирландии не происходит, если не считать парламентских выборов и референдумов.

Отношение к Ирландии в целом резко изменилось после событий осени 1969 года в Белфасте и Дерри (англичане переиначили этот древний город в Лондондерри, но у ирландцев он сохранил прежнее название). На север Ирландии толпами устремились дотошные газетчики, шустрые фоторепортеры и нахрапистые телевизионщики. Фотографии уличных сражений борцов за гражданские права с полицией обошли первые полосы газет всего мира. Буквально в считанные дни Ирландия стала горячей точкой планеты и проблемой номер один международной жизни. Сообщения из Белфаста читали люди во всех уголках земного шара.

Ну, а что же Дублин? И вообще, какая связь между Дублином, Лондоном и Белфастом? В чем причина широких народных волнений? В «традиционной розни между протестантами и католиками», как утверждает солидная лондонская «Таймс», либо они порождены политическими, экономическими и социальными причинами? Каковы пути решения извечной ирландской проблемы — воссоединения страны? Что думают ирландцы и как они реагируют на происходящее? Да и какой он из себя, этот близкий и далекий остров, который называют то изумрудным, то мятежным? Найти ответы на эти вопросы, оставаясь в Лондоне, не представлялось возможным.

При всем уважении к английской прессе полагаться на нее в освещении положения в Ирландии можно было только с большой оглядкой. Серьезные газеты добросовестно излагали события, но комментарии и анализ сводились к мысли, что Лондон здесь не при чем, а все зло в самих ирландцах, мягко говоря, несдержанных в словах и поступках. Попытки разобраться в ирландских реалиях, читая и перечитывая пухлые лондонские издания, заканчивались, как правило, провалом.

К примеру, в мае 1970 года в Дублине разразился правительственный кризис, и три министра угодили в отставку. Их имена печать связала с планами контрабандного провоза оружия на Север республиканским силам. И все. Кто такие республиканцы? Почему им хотели перебросить оружие? Чем вызван раскол в правительстве? Непонятно.

А в мае я все еще ждал въездную визу в Ирландию. В ирландском посольстве в Лондоне меня встретили исключительно радушно. Представителя ТАСС удостоил вниманием советник посольства, ведающий, по-видимому, вопросами, которые не укладываются в рамки обыденной дипломатической практики. «Вам нужна виза? — переспросил он, озаряя кабинет белозубой улыбкой, которая могла бы послужить рекламой искусства ирландских стоматологов. — Не пройдет и недели, как вы ее получите». Его оптимизм передался и мне, но после месячного бесплодного ожидания уступил место унылому пессимизму.

Пришлось позвонить в посольство и робко напомнить о своем существовании. «Да, действительно происходит досадная задержка, — с готовностью признались на другом конце провода. — Но вы ведь должны понимать, что вами интересуются самые различные министерства и ведомства. Что касается министерства иностранных дел, то с нашей стороны возражений нет». Советовали еще повременить, а к тому моменту подоспел очередной отпуск, и я отправился рыбачить в Коробов хутор на Северский Донец, так и не дождавшись вразумительного ответа. На душе было приятно. Выходит, в Ирландии имеется немало государственных учреждений, принимающих живейшее участие в решении моей судьбы.

О том, что визу мне все-таки решились выдать, я узнал уже в Москве незадолго до возвращения в Лондон и ринулся в поход по книжным магазинам в поисках какой ни на есть литературы по Ирландии, но всюду меня ожидало разочарование. Только в Доме книги на проспекте Калинина пожилая продавщица после продолжительного раздумья припомнила, что «была у нас то ли книга, то ли брошюра по Ирландии, но много лет назад».

Между прочим, в Лондоне в этом отношении немногим лучше. При должном старании можно отыскать кое-какую литературу, но все больше по истории, и ничего нет по экономике, политической жизни, партиям и профсоюзам, наконец, просто о стране и людях. А в Ирландском доме в центре Лондона на престижной Бонд-стрит, где расположился филиал Борд фолча, ирландского Бюро по развитию иностранного туризма, раздавали разноцветные брошюры, рассчитанные на очень неприхотливого читателя. Они скорее разжигали, чем удовлетворяли аппетит.

С тем я и прибыл в Дублин. Среди пассажиров самолета ирландской авиакомпании «Эр лингус» я был единственным обладателем въездной визы. Она требуется только иностранцам, живущим за пределами Соединенного королевства. Ирландцы и британские подданные пересекают границу свободно в обоих направлениях. Такой порядок устраивает всех, потому что Ирландия стремится привлечь английских туристов, а Великобритания нуждается в притоке иммигрантов, готовых на любую работу, и обе страны заинтересованы в беспрепятственном развитии деловых связей. Иммиграционный чиновник лениво пролистал мой синий служебный паспорт, с интересом взглянул на меня, проставил штамп на нужной странице и сказал: «Добро пожаловать в Ирландию». Таможенник не удостоил меня вниманием. Метки: Здравствуй Ирландия, Литературный биеннале, Юрий Устименко