Если уж барьер, то высокий, иначе смысла нет!

Долгожданная премьера спектакля замечательных русских актёров Дмитрия Назарова и Ольги Васильевой в театре TLT в Дрохеде состоялась в пятницу, 6 сентября.
Более полугода благодарные зрители ждали этих актёров — всему виной визовая бюрократия.

В Ирландии был представлен трагифарс «Чёрт знает что!» — новый спектакль, созданный самими актёрами, а также режиссёром Георгием Мнацакановым по мотивам произведения Алексея Арбузова «Старомодная комедия».
Дмитрий Назаров — народный артист Российской Федерации, актёр театра и кино, более 20 лет работавший в МХТ имени Чехова, лауреат различных театральных премий. Он также известен по ярким ролям в фильмах и сериалах, таких как «Кухня», «Штрафбат», «Шпион», «Вызов», «Вокзал» и других.
Ольга Васильева — актриса театра и кино, более 20 лет отдавшая МХТ имени Чехова. Она снималась в кино и сериалах, таких как «Глухарь», «Кухня», «Вызов», «Барханов и его телохранители», «Тобол» и так далее.

За день до премьеры журналисты из Мариуполя Сергей и Алена Пономаренко встретились с артистами.
Беседа состоялась вечером в легендарном ресторане в Хоуте, основанном моряком с броненосца «Потемкин» Иваном Бешовым.
Уютно расположившись за одним из столиков в ожидании своего заказа, мы решили не терять времени и начать интервью.

— О впечатлениях говорить ещё рано, прошло всего несколько часов с момента, как приземлился ваш самолёт. Поэтому вопрос о впечатлениях пропускаем.
До вашего приезда вы уже были знакомы, некоторым образом, с Ирландией?

Дмитрий: — Джемесон, Гиннесс, Бейлис (шутит).
Конечно, нам, людям творческим, близка в первую очередь литература, драматургия Оскара Уайльда, Бернарда Шоу и Джонатана Свифта.
Ольга: — Пока мы ехали на встречу с вами, Сергей (редактор Н. Г., прим. редакции) уже ввёл нас в курс дела, познакомил с небольшими, но важными деталями острова, и это было удивительно. Каждый раз, приезжая в новую страну, мы узнаём и знакомимся с чем-то новым, и это, конечно, фантастика — как всё это открывается перед нами. Мы даже не могли мечтать об этом.

— То есть вы имеете в виду, что это, в какой-то мере, благодаря сложившимся обстоятельствам?

Ольга: — Хотя обстоятельства связаны с грустным, страшным и трагичным, в этом можно найти что-то необыкновенное. Каждая новая встреча, каждая страна, каждый человек — всё это прекрасно.

— Гастроли вашего театра проходили в Италии, Грузии, Испании, а сегодня — Ирландия. Как вам такая смена климата?

Дмитрий: — После Барселоны и Батуми ещё недели не прошло. Там было очень жарко, а у вас, наоборот, прохладно. Но играть в такую погоду даже лучше. Возможно, ходить по городу или сидеть на балконе прохладно, но для работы это хорошо, комфортнее.

— Ирландия — это последняя страна Европы в гастрольном туре?

Дмитрий: — В Дублине у нас будет десятый спектакль, и по старым театральным канонам первые десять выступлений считаются премьерами. После Ирландии мы отправляемся в США: Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Чикаго и другие города. Затем мы летим в Канаду.
Оба: — Но Европа на этом не заканчивается! Потом закончится Америка, и вот, пока мы летели в Ирландию, нам сказали, что контракт уже готов — будет вторая часть Европы. Все зрители, которые общаются с нами через соцсети, говорят: «А мы? Мы же рядом!» Например, мы были в Мюнхене, а они спрашивают: «А Берлин?» И выясняется, что Германия такая большая страна, что люди не могут просто взять такси и доехать.
Ольга: — Во Франции люди пишут: «Почему только в Париже?» и спрашивают, когда мы будем в Лионе. Поэтому мы ведём переговоры. Европа — это сумасшедше огромный континент, и «дай Бог нам здоровья, чтобы охватить всё!»

— Я честно признаюсь, не читал эту пьесу. Впервые благодаря вам узнал о ней, посмотрел телеспектакль, где играли Алиса Фрейндлих и её муж, Игорь Владимиров. После просмотра я заметил некоторую символичность или параллели с вашей постановкой. Это трагедия войны, семейный актёрский тандем… У вас это тоже каким-то образом перекликается?

Ольга: — Вы завтра придёте и всё узнаете.

— Всё-таки вы продолжаете сохранять интригу? Хорошо, тогда пропустим этот вопрос…
— В одном из интервью вы подчеркнули, что спектакль не «по мотивам». Почему?

Ольга: — Это пьеса Алексея Арбузова в чистом виде. Мы сделали только небольшие сокращения, потому что сегодня жизнь немного другая: темп, ритм другой. Не нужно говорить пятнадцать слов, когда информацию можно уместить в пять.

— В афишах упоминается апокалипсис, и что, если Бог даёт человечеству второй шанс, и т. д.

Дмитрий: — Да, подспудно была такая мысль, которую мы хотели внедрить в сознание зрителя. Есть намёк на то, что, возможно, на Земле остались только два человека, и у человечества есть шанс вымолить прощение у Господа, чтобы Он продолжил род человеческий. Это одна из наших глубинных идей, это третий, даже четвёртый план во время игры. Но сейчас подробно говорить о спектакле с нашей стороны до его показа было бы некорректно. Пусть об этом лучше говорят рецензенты и критики. Вскрывать какие-то вещи не хотелось бы.

— Вы вместе с Георгием Мнацакановым обсуждали постановку?

Дмитрий: — Конечно, конечно! Георгий предложил свою концепцию, а дальше мы искали, чтобы всё было удобно и понятно для всех. Очень интересный опыт: молодая режиссура и зрелые, сильно опытные актёры. Это столкновение должно было, и так и получилось, родить что-то совершенно неожиданное. Потому что либо идёт новаторская режиссура, либо совсем архаическая история, основанная на пожилых актёрах. Такое сплетение редко происходит. Временами это случалось у Серебренникова: новаторские, совершенно неожиданные ходы, не свойственные МХАТу или Малому театру. Главное, чтобы это не были «ходы ради ходов». Мы сдерживали это вместе с Георгием, укрощали его идеи. Слава богу, он режиссёр хорошей школы, многое понял во время обучения. Общение с Константином Райкиным в Сатириконе тоже отразилось на нём. Константин Аркадьевич — правильный актёр и режиссёр.

— Мы, как зрители, всегда переживаем, что после таких режиссёрских реконструкций может исказиться идея и смысл, заложенные автором произведения!

Ольга: — Конечно, если бы говорили после спектакля, мы бы боялись. А вы пытаетесь выудить у нас информацию, и тогда теряется вся интрига того, что мы делаем. Но главное, что это состоялось. Сама по себе эта работа была столь сложной, потому что власть решила выбросить нас из профессии и лишить заработка.
Дмитрий: — И зрителя того, чем мы живём.
Ольга: — И мы в свою очередь выбрали путь безусловного сопротивления. Мы сказали: «Нашу судьбу за нас решать никто не будет!» И мы смогли это преодолеть. Мы сидим в чужой стране, просто два человека. Тогда даже нашей собаки ещё с нами не было — её не привезли. И нам нужно было как-то привлечь к этой работе других. Мы слишком профессиональны, чтобы просто сказать: «А мы тут сейчас вдвоём порепетируем, а потом сделаем вид, что это спектакль». Нет, у нас слишком высокие планки, мы попусту не бегаем. Если уж барьер, то высокий, иначе смысла нет! В нашей профессии — это постоянная учёба, совершенствование и никогда не повторение того, что уже делали. То, что мы это сделали — вот это самое главное!

Дмитрий пробует местный Chowder, выражает восхищение, вспоминается Bouillabaisse из сериала «Кухня».
Дмитрий: — Да, это типа Bouillabaisse, вкусно.

— Давайте поговорим о поэзии и вашей книге «Без Кожи». 
На Озон.ру в адрес вашей книги читатели оставили самые высокие отзывы, хотя по понятным причинам все предпочли остаться инкогнито. Туда вошли стихи, басни и эпиграммы, с которыми мы знакомы по социальным сетям?

Дмитрий: — Частично, но в книгу вошли стихи, написанные до войны. Да тем более было странно, почему ее запретили печатать и продавать в России, а всё было написано до 2022 года, а сейчас уже накопилось на второй том.
Нам удалось договориться с добрыми людьми, которые ее смогли напечатать, продажей они не занимаются, но, во всяком случае благодаря им, не буду их называть — всё-таки могут быть неприятности, но они это сделали, несмотря ни на что.
Ольга: — И это тоже мы все делали самостоятельно. Ужас в том, что мы вообще всё делаем сами.

— Простите за такой вопрос, вы люди эмоциональные, вам вообще легко работать друг с другом, у вас бывают споры?

Дмитрий: — Да, ругаемся постоянно, причём так, ощущение что через пять минут разведемся (смеётся.) Это происходит очень громко и часто. Это всё Оля, а я тихий и спокойный (шутит.)

— Эмоции — это красота женщины.

Ольга: — Ну, я не знаю, кто громче, знаете ли, eсли вы думаете, что я — то нет.

— Да, нам знакомо по фильмам, каким Дмитрий может быть громким.

Ольга: — А у нас лакмусовая бумажка — наш пёс. Как только начинаем, он сразу поднимает ухо и уходит, как бы говоря: «При мне, пожалуйста, никаких ваших выяснялок». А как только градус понижается, он возвращается: «Ну что, у вас всё хорошо?»
Дмитрий: — «Закончили? Тогда и я здесь».

— Не стрессоустойчив он у вас…

Ольга: — Нет, скорее это его форма протеста!

— Возвращаясь к теме поэзии. Эстетика ваших басен завораживает, как точно через образы и аллегории вы передаёте важные мысли. Когда к вам приходит вдохновение, это происходит в определённое время суток, во время отдыха или возможно после спектакля?

Дмитрий: — Совершенно неизвестно когда это происходит. Совершенно не зависит от времени суток, это зависит от какого-нибудь яркого события в мире, в России, между нами. Вот когда оно что-то всколыхнет во мне, появляется потребность это выплеснуть. Я давно понял, что стихотворный текст воздействует сильнее, нежели проза. Ну самый простой пример: я болею за «Спартак», а мой друг — за «Динамо», он отвратительно относится к «Спартаку», примерно так же, как и я ненавижу «Динамо». В свое время Николай Петрович Старостин сказал: «Наш главный враг — «Динамо»», и это тянется независимо от того, на каких местах находятся «Спартак» и «Динамо». «Динамо» может быть в очень плохом положении, и всё равно перед игрой я его ненавижу, хотя знаю, что мы их обыграем. А если они сильнее нас по составу, по игре все-равно ненавижу.
И вот мы переписываемся иногда CМС, у нас идёт артобстрел. И когда я устаю и понимаю, что он меня не слышит, я ему пишу какую-то эпиграмму по этому поводу, четверостишье, это касается не только футбола, а политической обстановки или по ситуации с чем-то связано, у него позиция своя, у меня своя, убедить его прозой не могу, стихами — да.

— Получается, в вашем случае, это действует как литературное оружие?

Дмитрий: — Да, это оружие. Стихи, как и любовь — это оружие, и при том, оно самое сильное.

Одно из недавних произведений Дмитрия Назарова (прим. редакции) — «Стыдиться пора!»

Похоже, что слов маловато
И рифма не бьет наповал,
Надежда опять на солдата,
Солдата, который упал.

Из мрамора всех вам не высечь,
Их ярость, и слезы, и страх…
И сколько должно было вытечь
Их крови на ваших глазах?!

Услышьте, как матери взвыли,
Лишенные взрослых детей,
Аллею всех ангелов скрыли,
Проспекты убитых людей.

Носите теперь это горе!
Убитых рассеянный прах
И душ искалеченных море
Носите в промытых мозгах!

Наполнитесь этою долей
Безногих, безруких навек.
Примите фантомные боли,
Изведайте судьбы калек.

Вы сами отважно молчали,
Кричали трусливо «Ура!»,
Ладошками срам прикрывали…
Гордились? Стыдиться пора!

— Я слежу за вашими новыми постами. Когда сам живешь этим, душа рвется взять образное перо, особенно, когда она не на своем месте. В вашей басне «Бунт зверей» есть фраза, произнесенная зайцем — самым трусливым и уязвимым зверем: «От страха можно устать».
Наша семья из Украины, и они живут в постоянном страхе, и когда я их спросила, «Kак это возможно?», они мне отвечали, «Mы привыкли, мы устали бояться, надо жить дальше».

— А как вы себя чувствуете в новых реалиях, в новой стране?

Ольга: — Ну, мы то находились на зимних каникулах. Мы выезжали несколько раз в год, зависело от работы в театре, появлялась какая-то пауза. Каникулы были связаны с социальной инвалидностью — Диме положено несколько дополнительных дней, и мы каждую зиму: в основном праздновали новый год дома с детьми, а потом 1-го числа уезжали, пока все развлекались…спокойненько, потому что нас мало всё это волнует, приезжали и там спокойненько сидели. И тут нас и настиг телефонный звонок. А до этого, по каким-то причинам, уже за месяц отменились в течении полумесяца несколько гастролей по России.
Дмитрий: — В восьми городах отменили.
Ольга: — Нам звонили и говорили: «Вы знаете, там и там отменяется, там невозможно сыграть».
Дмитрий: — Активисты пришли.
Мы подумали, ну ладно, a потом и там отменa, и там. И это еще никого не запретили, мы были первыми, такой хорошей показательной поркой, в нашем лице это было устроено. Были отменены все ближайшие мероприятия: концерты, филармонии, съемки в фильмах и рекламе… И в конце концов нам, находящимся во Франции, сообщили, нам надо уйти типа в академический отпуск. Ну раз так, давайте мы уйдем.

— Потом вы начнете репетировать, а летом выпустите спектакль. Именно «Старомодную комедию».

Дмитрий: — Но через два дня был другой звонок, разворот более жесткий. То, о чем говорил худ. рук. театра мы не понимали, что он имеет в виду. Mы говорили, да, в академический мы уйдем, раз такая тяжелая ситуация, и потом придём, и продолжим работу, но он сказал, наверное, вам нужно подать заявление об уходе. А собственно, почему мы это должны делать? И вот тут, он понял, что мы просто так, наверное, не сдадимся. Следующее он сказал: «A тогда у меня отберут брони, у сотрудников театра».
29 человек!
Ольга: — Он точно знал, куда бить. И мы тогда ответили: «Нет, из-за нас никто не пойдет убивать и умирать». — «Тогда пишите заявление». — «Хорошо, мы напишем».
Дмитрий: — Поэтому, когда нас спрашивают: «А зачем вы сбежали?», — а мы не сбегали. Нас лишили всей работы в России, при этом на Первом и Четвертом канале кричали, какую уголовную статью лучше, чтобы их посадить, и вот зачем возвращаться? Работы нет, грозит тюрьма. Я знаю, что в русском менталитете есть желание пострадать за правду, но мы не Навальный, не Яшины. Я не собираюсь страдать за правду, достаточно здесь: страдаем душой и пытаюсь бороться. Как только я сяду там на нары, ни один мой стих мир не увидит. Зачем? Поэтому мы отсюда.
Ольга: — Да, кроме того, удел поэта и художника — говорить совсем другими средствами. Из тюрьмы не скажешь. Художник не может быть несвободным. Они сказали нам, сидите на пенсии, на даче, и вас никто не тронет. Это так, инсайдерская информация.

— Они вам хотели как альтернативу предложить?

Ольга: — А как? Ну оторвите художнику руки или отрежете пальцы, что он нарисует, если он не свободен.  Закройте певцу рот и скажите: «Пой, но ты же можешь мычать», актер-художник не может быть несвободным, каким бы делом он не занимался.
Дмитрий: — Иначе он — придворная тварь!

— Вы сейчас чувствуете себя свободными?

Ольга: — Абсолютно свободными, абсолютно. Наша боль существует, в России наши дети, моя мама, боль за то, что происходит с нами, с этой страной, с Украиной, боль, которая разрывает наши души. Но мы собираемся, едем в холодную Ирландию и в жаркую Испанию, потому что мы знаем, что мы выйдем на сцену и сделаем то, что никто не сможет сделать из тех, кто остался, потому что там, они не свободны.
А мы скажем то, что хотим сказать, и заставим вас реагировать так, как мы хотим, и вы будете, вы зрители, я имею в виду. И зритель будет ошеломлен.
Мы получили из Москвы оценку нашего творчества: человек, посмотревший нас в Вене, она позвонила в Москву нашей коллеге, написала смс, и она переслала его нам. В зал в Вене пришла часть зрителя русского и украинского происхождения, и они были несколько насторожены в напряжении, были холодные, колючие друг ко другу, а по окончании спектакля они братались.

— Однажды вы назвали театр «храмом».

Ольга: — Театр — это храм, мы лечим человеческие души.  Наш язык, стал им международным, он растопил и успокоил немного души наших зрителей. Вы не представляете, какому количеству подписчиков мы отвечаем, как из Украины, так и России. Однажды мне написала доктор из Москвы: «Оля, я больше жить не могу, я ухожу из жизни», а я знать — не знаю этого человека. И я пишу ей: «Не надо, пожалуйста, вы нам нужны». Проходит время, и она мне вдруг пишет: «Оля, спасибо вам, вы меня спасли, я не умерла». А кто-то пишет из Украины, теми же словами, но с другой болью. И я поняла, какое количество потерянных людей, которых выбила вся эта ситуация с войной, нуждаются в добром слове и поддержки от нас.

— А вы пишете стихи или книги?

Ольга: — Нет, если есть те, кто пишет лучше меня, то пусть пишут они (шутит).

— Вы владеете игрой на гитаре и к тому же красиво поёте, это ваши песни?

Ольга: — Нет, песни не мои. Я актер, хороший!
Дмитрий: — ‘’Актриса” (поправляет).

— Дмитрий, по вашей первой профессии вы, кажется, кондитер? Поправьте меня, если это не так.

Дмитрий: — Нет, первая моя профессия — электрослесарь. Но я действительно работал мастером-пекарем на хлебозаводе.

— Ваши гастрономические предпочтения поменялись после участия в проектах «Кулинарный поединок», «Рецепт на миллион» и роли шеф-повара в сериале «Кухня»?

Дмитрий: — Они быстрее обогатились, но я утвердился в том, что одного самого любимого блюда быть не может. Так же глупо, как иметь одну настольную книгу или любить произведения одного композитора, или одну картину. Зачем себя обкрадывать? Человеческая цивилизация для этого и существовала столетиями, чтоб создавать шедевры, в том числе и кулинарные. С детства я любил салат оливье, нельзя есть оливье каждый день. Ну, например, да или варенную курицу, которая ассоциируется с поездом и так далее. Да, я чему-то научился, умею, что-то знаю, но готовит Оля.

— Правда ли, что вы проходили какие-то курсы для съемок в сериале «Кухня»?

Дмитрий: — Я на «Кулинарном поединке» всему научился, в «Кухню» я пришел подготовленный.

— В прессе как-то проскользнул слух о том, что вы хотели открыть свой ресторан с названием «Ресторан второго дня». Это больше для себя, ностальгия или что-то другое?

Дмитрий: — Я говорил о том, что, если бы была такая концепция, она была бы интересной. Люди приходили бы и получали, как на второй день, как это происходит 2-го января, 10-го Мая, 9-го Марта, когда люди приходят к друг другу на «дояды». И вам дают тарелку, на которой немного салата оливье, чуть-чуть салата «под шубой», немного винегрета, ополовиненною бутылку водки — и это все, как бы вчерашнее.
Ольга: — Важно подчеркнуть, что это — не желание открывать ресторан. Это было просто, как бы размышление вслух. Знаете, как бывает, мы сидим болтаем, наши фантазии столь разнообразны, и мы всегда что-то ищем, находим. И если что-то сегодня скажем «мы срочно хотим сняться у Альмодовора», и кто-то услышит, то это совсем ничего не значит. Ну, наша сущность — что-то придумывать, что-то делать, нам же без идей скучно.
Если нам становиться совсем скучно, мы начинаем ругаться, поэтому нам надо всё это выплёскивать.
Дмитрий: — Это было из какого-то интервью и растиражировано, если бы я открыл ресторан, каким бы он был, вот и вся концепция, а я не собираюсь его открывать.
Ольга: — Ничего мы не хотели, мы глубоко некоммерческие люди, то есть до такой степени, что прямо страшное дело.

— Мы искренне благодарны вам за то, что, несмотря на долгий перелет и усталость, вы нашли время для нашей беседы. Мы не просто формально желаем вам творческих успехов, а искренне надеемся, что ваша работа принесет вам удовлетворение и вдохновение.
Как вы уже отметили на своей странице в соц.сети: «Мы совершили почти невозможное. Никто не вправе лишать нас возможности творить и заниматься театром. Мы будем жить и играть, пока у нас есть силы».
Желаем, чтобы каждый выход на сцену приносил вам радость, а ваши выступления продолжали вдохновлять и волновать зрителей. Уверенны, что огромное количество ваших поклонников будут и дальше следить за вашими успехами.

P.S.
Аплодисменты не утихали, зрители вставали со своих мест, чтобы выразить восторг. Букеты цветов один за другим несли к сцене, ценители таланта двух актёров спешили вручить их лично. Занавес был опущен, но зал не пустел. За кулисами торопливые шаги реквизиторов эхом раздавались по деревянному полу, слышался стук молотка, жужжал шуруповёрт — художники-декораторы разбирали декорации. Зрители не спешили расходиться, обсуждали спектакль, делились впечатлениями и ждали встречи с актёрами. Другая группа поклонников, словно второй фронт, ждала снаружи, не сводя глаз с выхода, не теряя надежды на встречу.

Дмитрий и Ольга, виновники этого столь трепетного ожидания, не пытались его избежать. Уставшие, неся в руках огромные букеты, они вышли к своим зрителям, чтобы поблагодарить, пообщаться, раздать автографы и, конечно, сфотографироваться.  Вернувшись домой, Ольга Анатольевна попросила передать, что ни один букет не остался в номере отеля. Все цветы до последнего лепестка, вместе с любовью зрителей, были бережно доставлены к ним домой.

5 cентября 2024 г.
Сергей Пономаренко

Фотографии предоставили:

Алена Пономаренко
Светлана Соболева
@norewindphoto Метки: TLT, актеры, Дрохеда, Знаменитости, знаменитые люди, известные личности, интервью, Искусство, Назаров, отдых, соотечественники, Спектакль, талант, театр