Брат сидоровой козы RUSSIANIRELAND

Орестыч по жизни был братом сидоровой козы, то есть – козлом отпущения. С самого рождения, когда ему досталось от папаши такое отчество. Уж как только его во дворе не называли: и Окрестович, и Огрехович, и даже – Арестантыч.

Начиная с яслей, он всегда становился крайним: перевернет ребятня все горшки после высадки – виноват Орестыч, устроит всеобщий трамтарарам – зачинщик он же! В школе ясельная история продолжилась: сбежал класс с урока – подстрекатель опять же Орестыч, напились пацаны на выпускном – кто обеспечил алкоголь можно было и не спрашивать.

Становясь старше, Орестыч начал всё чаще зависать у зеркала, пытаясь рассмотреть в отражении, что не так с ним, почему все жизненные тумаки достаются именно ему. Отец долго молчал, наблюдая со стороны за «страданиями юного Вертера», но однажды не выдержал и сказал сыну:

– Смотрясь в зеркало, не рассчитывай увидеть что-то иное. Зеркало – это ведь граница между прошлым и будущим, где можно увидеть лишь настоящее, сколько не вглядывайся. Раз уж жизнь складывается так, а не иначе, то и не переживай, прими ее как данность. Глядишь, она рано или поздно тебя и возблагодарит за терпение.

Родителя своего, Ореста Аристарховича, Аристарх Орестович уважал, потому и послушал. Стал жить с «козлиным бременем» в ожидании, когда же Фортуна обернется к нему правильным местом.

Пока ждал – совсем повзрослел. Семьей обзавелся. С судьбой своей пообвыкся, научился терпеть ее эскапады. Даже шутку придумал про нее: «Мою судьбу явно расписывал участковый врач. Ничего не разберешь!»

Кстати, женитьба подтвердила и еще одну шутку Орестыча: «Близкие друзья чаще становятся близкими родственниками, чем наоборот». Супругой-то его стала давняя подруга, с которой он сидел за одной школьной партой. Вот только после свадьбы друзьями они быть явно перестали. Зато сколько новых способностей сразу открылось в Орестыче! Например, уже в первую брачную ночь он стал храпеть.

Поначалу наш герой в постели с любимой забывал обо всем, даже о сексе. Говорил ей ласковые и нежные слова до тех пор, пока не понял: женщина, конечно же, любит ушами, особенно если в них серьги с бриллиантами, подаренные любимым. А с этим-то у Орестыча был полный швах и бесперспективняк.

Нет, с голодухи умереть, в случае чего, он не боялся, знал минимум один способ, как выжить в большом городе, поскольку однажды утром Орестыч ждал жену возле местного храма. Шёл дождь. Супруга опаздывала на час. Вид у него был жалкий… Короче, к приходу жены поданного хватало на завтрак.

Можно было бы еще надеяться на детей. Только и тут у Орестыча шансы были минимальны: детей в ближайшее время не предвиделось. «Да и чего ждать от наших детей, если мы все делаем методом тыка, – рассуждал он. – Получатся такие, от которых толку будет, как от козла молока. Мучайся с ними потом до старости. Хорошо, если до своей».

Задумался тогда Орестыч над тем, что его институт брака требует кардинальных изменений, но, чтобы не разрушать семью целиком, он периодически менял лишь одну половину. Соседи же за то, что он пустился во все тяжкие, стали считать его легкомысленным: мол, прыгает, как козлик от одной козы к другой.

Точку в своих разнообразных семейных отношениях Орестыч поставил сам после того, как у его очередной жены обнаружили раздвоение личности, а его самого чуть было не признали двоеженцем. Но оказавшись наедине с самим собой, Орестыч вдруг понял, что им тоже не о чем говорить.

Чтобы не впасть в депрессию, начал Орестыч играть. И отнюдь не в спортивные игры. Надо сказать, что он всегда предпочитал играть в азартные игры из спортивного интереса, нежели с азартом в спортивные. Теперь же стал азартен настолько, что уже и в лифте ставил на зеро. Даже в слова играл на деньги. Очень скоро, правда, у него не осталось ни денег, ни слов. Кроме одного: «Козлы!» Действительно, зачем нужны слова, когда и без них ясно: с козлами жить – по-волчьи выть.

К концу жизни Орестыч пришел к двум противоречивым выводам: во-первых, если ты каждый день счастлив, значит ты в Раю или в дурдоме, и, во-вторых, кто не имеет личного счастья, тот лично ничего не теряет. Хотя, само собой, он понимал, что кроме счастья хорошо бы иметь еще что-нибудь и в кошельке. А как иначе, ведь широта кругозора зависит от широты интересов, а широта натуры – от широты кармана.

Но самое главное, к старости его натура, не дождавшись подарка судьбы, обещанного отцом, окончательно перестала терпеть не только свою сидорову сестру, но и вообще любых козлов и всё, что с ними связано, включая сатиру и трагедию.